Григорий Марговский (Бостон)

МАГИЯ АНГЛИЙСКИХ АНАГРАММ

Мистическая логика, мир букв и их коловращение
в бесконечной взаимозаменяемости -
это и есть мир блаженства.

Умберто Эко. Маятник Фуко

Об анаграмме, этом излюбленном тропе литературы позднего барокко, в России последних лет написано немало. Ни для кого не секрет, что интерес ко всему магическому особенно усиливается в смутное время. Да и сам этот художественный прием сравнительно неплохо адаптирован отечественной словесностью (кое-кто даже пытается насаждать его посконное название: "перебуквица", полагая, что это обеспечит право первородства).

Наиболее яркий пример - это, конечно же, непревзойденные семантически связанные пары анаграмм покойного Дмитрия Авалиани: "ТИСКАЙТЕ СТАТЕЙКИ", "ВСЕЛЕННАЯ НЕ СЛАВЯНЕ", "ЛЕВИЗНА НИЗВЕЛА", "СЛЕПО ТОПЧУТ - ПОСЛЕ ПОЧТУТ". Или, скажем, вызывающие восхищение стихотворные миниатюры, составленные из анаграмм в соседних строках:

Что целуете, робея?
Что, бояре, уцелеет?
Свалит времечко - слетите,
Вечерком листва истлеет.

Как ни грустно констатировать, но предсказание поэта сегодня сбывается буквально...

Но только ли русский язык обладает той удивительной морфологической лепкостью, которая позволяет, раскрошив слово, как ситный ломоть, соорудить из мякиша что и кого угодно - вплоть до симпатической фигурки самого жнеца? Ведь еще Кристофер Марло с помощью анаграмм создавал солидные по объему и чуть ли не исповедальные по смыслу альтернативные тексты - как, например, в своем "Мальтийском еврее": с первой по двести двенадцатую строку! Что уж говорить о знаменитом в этом отношении 116-ом сонете его великого современника...

Впрочем, сегодня вниманию читателей я хотел бы предложить несколько наиболее остроумных анаграмм, к вящей радости обнаруженных мной на американском сайте www.pilelineonline.com, одной из главных достопримечательностей которого является так называемый Anagram Hall of Fame - Зал славы анаграмм.

Но сперва - небольшой комментарий.

В США существует специальный сервер, споспешествующий новичкам и дилетантам в нелегком деле алхимического превращения одних слов в другие. Как правило, ничего путного из этого не выходит. Вот почему так издевательски звучит следующий вопрос:

Internet Anagram Server = Isn't rearrangement rave? (анаграммная служба интернета = не бессвязный ли бред?)

Хотя, объективности ради, надо признать, что самому инициатору этого экзотического вида услуг буквы его имени просто-таки курят фимиам:

Name is Anu Garg = Anagram Genius (имя Ану Гард = гений анаграммы).

Я решил проверить, кто же в конце концов прав, и ввел в окошечко английский вариант своего имени и фамилии. Получил следующее:
Gregory Margovsky = Argo revs Gorky gym (Григорий Марговский = арго раскручивает горьковскую гимназию).

Ну как тут было не вспомнить о том, что я - давнишний выпускник Литинститута, а его студенты еще в достопамятные годы застоя тайно боготворили Веничку Ерофеева и Юза Алешковского, а со временем и сами обогатили отечественную словесность, делегировав в нее Пелевина и куртуазных маньеристов?..

Впрочем, возможно, это притянуто за уши. Не попытать ли счастья еще раз? Городишко в штате Массачусетс, куда я недавно переехал после женитьбы, носит название West Newton. Набирая этот топоним, получаем: "We own tents", что в переводе означает: "Мы - владельцы палаток". А ведь с моей будущей супругой мы познакомились как раз в палаточном городке - на слете КСП, который дважды в год проводится в штате Пенсильвания!

Но вернемся в Зал славы анаграмм. Открывает его целая галерея громких имен. И разъятие их буквенной структуры производит порой эффект, сравнимый с расщеплением атома:

Ronald Wilson Reagan = No, darlings, no ERA law (Рональд Вильсон Рейган - нет, дорогуши, не видать вам билла о равных правах!);

William Clinton = I'm it, an ill clown (Уильям Клинтон = я есть то самое - больной клоун);

William Jefferson Clinton = Jail Mrs Clinton: Felon wife (Уильям Джефферсон Клинтон = тюрьма, миссис Клинтон: жена уголовника);

George Bush = He bugs Gore (Джордж Буш = он шпионит за Гором).

Не были обойдены вниманием и наиболее скандальные деятели кинематографа:

Martin Scorsese = Screen is a storm (Мартин Скорсезе = экран - это буря!)

Mel Gibson = Bong Smile (Мэл Гибсон = улыбка за курением марихуаны).

А вот и парочка британских анаграмм, очевидно, угодивших сюда за компанию:

Margaret Thatcher = A charm tart, get her! (Маргарет Тэтчер = очаровательная ехидна, поимей ее!)

Salman Rushdie = Read, Shun Islam (Салман Рушди = читай, остерегайся ислама!)

Но отставим в сторону политику: ведь наша жизнь, по счастью, ею не ограничивается. Знаменитому летописцу мировых рекордов здесь воздана хвала следующим утверждением:

Alec Guinness = Genuine Class (Алек Гиннес = настоящий класс!)

А безутешных фанатов бессмертного короля рок-эн-ролла вполне может взбодрить оптимистический лозунг:

Elvis = Lives (Элвис = жив!)

Что же касается не в меру усердных братьев-иезуитов, то им остается лишь бессильно негодовать на озорные проделки древнего англосаксонского наречия:

Evangelist = Evil's Agent (евангелист = агент Зла)...

Как, впрочем, и тщеславным звездочетам, мечтающим совершить открытие, могущее обессмертить их имя:

Astronomers = No more stars (астрономы = звезд больше не осталось).

Что и говорить, западным анаграммистам не откажешь в чувстве юмора! Примеров тому более чем достаточно:

Software = Swear Oft (программное обеспечение = клянусь многократно);

Admirer = Married (воздыхатель = женатый мужчина);

Clothespins = So Let's Pinch (бельевая прищепка = а ну-ка, ущипнем!);

Desperation = A Rope Ends It (отчаяние = веревка кладет этому конец);

Mother-in-law = Woman Hitler (теща = женщина-Гитлер);

Funeral = Real Fun (похороны = реальное удовольствие);

The Earthquakes = That Queer Shake (землетрясение = эта счастливая встряска).

Реалии американской жизни представлены в этой необычной коллекции достаточно широко. Приведу лишь несколько:

Debit card = Bad Credit (дебетная карточка = плохой кредит);

Presbyterian = Best In Prayer (пресвитерианец = наиусерднейший в молитвах);

Statue of Liberty = Built to Stay Free (статуя Свободы = возведена, чтобы
оставаться свободной);

А венчает эту серию такая, пусть немного патетичная, но по сути вполне справедливая максима:

The United States of America = Attaineth its cause freedom (Соединенные Штаты Америки = достижение есть корень свободы!)

Вместе с тем, в рукаве у американских фокусников слова припрятано немало совершенно банальных истин, как-то:

A Gentleman = Elegant Man (джентльмен = элегантный мужчина);

A Telephone Girl = Repeating "Hello" (девушка-телефонистка = повторяющая "алло");

Semolina = Is No Meal (манная крупа = это не еда);

The eyes = They see (глаза = они видят);

The Country Side = No City Dust Here (деревенская сторонка = здесь отсутствует городская пыль);

The Hospital Ambulance = A Cab, I Hustle to Help Man (карета скорой помощи = экипаж, я гоню на помощь человеку);

The Morse Code = Here Come Dots (азбука Морзе = а вот и точки!);

Vacation Times = I'm Not as Active (отпускное время = я расслаблен);

Contradiction = Accord not in it (противоречие = гармония не в этом);

The Railroad Train = Hi! I Rattle and Roar (железнодорожный состав = привет! я грохочу и реву);

A Domesticated Animal = Docile, as a Man Tamed it (домашнее животное = послушно, ибо человек приручил его).

Зато последняя сентенция не может не вызвать восторга у адептов точных наук, равно как и у безродных космополитов, так до конца и не разоблаченных патриотически мыслящим сыном горийского сапожника:

Eleven plus two = Twelve plus one (одиннадцать плюс два = двенадцать плюс один).

На мой непросвещенный взгляд, сей великолепный образец - не что иное как явление знаковое, свидетельствующее о той глубинной логике языка, которая и позволила его носителям построить одну из наиболее рациональных и прагматичных цивилизаций в мире.

Среди прочих здесь попадаются и анаграммы инвариантные:

Darling I love you = leaving your idol / Avoiding our yell (дорогая, я люблю тебя = покидая своего идола / избегая нашего вопля);

Или:

New York Times = Monkeys Write / Monkey Writes ("Нью-Йорк Таймс" = обезьяны пишут / написанное обезьянами).

Встречаются и анаграммы-аннотации. Как, например, эта - на одну из любимейших книг нашего детства:

Twenty thousand leagues under the sea = Huge water tale stuns. End had you tense ("Двадцать тысяч лье под водой" = Большая вода повествует оглушительно. Финал держит в напряжении).

Но к числу наиболее монументальных экспонатов по праву принадлежат отрывки из классических произведений, дающие ответы на весьма щекотливые вопросы бытия:

Quote by Oscar Wilde:
There is only one thing worse than being talked about and that is not being talked about. = Wilde died broken, beaten 'n' total nut. Hate being sunk in that rotten gaol. Shh, gay is taboo. (Цитата из Оскара Уайльда: "Хуже того, чтобы сделаться притчей во языцех, бывает лишь полное забвение" = Уайльд умер нищим, униженным и совершенно безумным. Ненавижу тонуть в этой гнилой тюряге. Тс-с, гей - табу!)

Quote by Vonnegut:
Just because some of us can read and write and do a little math, that doesn't mean we deserve to conquer the universe. = A masquerade can cover a sense of what is real to deceive us; to be unjaded and not lost, we must, then, determine truth. (Цитата из Курта Воннегута: "Тот факт, что иные из нас могут читать, писать и считать, еще не означает будто мы достойны покорить вселенную" = маскарад может скрывать смысл реальности, чтобы нас обманывать; дабы ощущать себя незапятнанными и непотерянными, мы обязаны впоследствии установить истину).

From Hamlet by Shakespeare:
To be or not to be: that is the question, whether 'tis nobler in the mind to suffer the slings and arrows of outrageous fortune. = In one of the Bard's best-thought-of tragedies, our insistent hero, Hamlet, queries on two fronts about how life turns rotten. (Из "Гамлета" Уильяма Шекспира: "Быть или не быть - вот в чем вопрос! Достойно ли смириться под ударами судьбы?" = В одной из наиболее продуманных трагедий Барда наш неуемный герой Гамлет вопрошает обе стороны: как жизнь могла прогнить до такой степени?)

Известно, что Набоков охотно давал своим персонажам имена, являющиеся очевидными анаграммами имени и фамилии автора: это и Вивиан Даркблум из английского варианта "Лолиты", и Вивиан Дамор-Блок из русской версии того же романа, и Адам фон Либриков из "Прозрачных вещей", и барон Клим Авидов из "Ады". Интересно, догадывался ли Владимир Владимирович, что искусство анаграммы на его родине расцветет когда-нибудь пышным цветом - вопреки всем тем препонам, которые столь усердно чинила "формализму" официозная критика Совдепии? Доживи он до наших дней, несомненно порадовался бы от души: вот наконец-то и русская литература, вслед за английской и западноевропейской в целом, вступает на путь самозабвенной игры: то есть на ту стезю, которая изначально сопряжена с особо пристальным вниманием не только к фабуле произведения, но и к каждому слову, к каждой букве текста!